Возвращаясь с Юпитера, мы столкнулись с создателем Вселенной и услышали его музыку.

Сперва она была почти незаметна: всего лишь низкий звук, вибрирующий по кораблю почти на грани восприятия, как фоновый гул машин на заводе. Мы проверили оборудование на наличие неисправностей, но когда звук зазвучал интенсивнее и стал больше походить на дьявольский визг, мы выяснили, что он идёт снаружи. Из космоса.

Звук был ужасен - резкий, скрипучий диссонанс, который бил по обнажённым нервам, словно тысячи ногтей скребли по тысяче школьных досок. Он шёл сразу отовсюду. Он раздавался из стереосистемы в кают-компании, звенел в каждом переговорном устройстве, сочился через наши коммуникационные наушники, он доносился даже из микрофонов. Он пронизывал каждую корабельную мембрану, способную колебаться.

Как раз тогда, когда звук достиг пределов нашей выносливости, мы обнаружили Джеффа Моргана, лежащего возле реактора. Его уши были оторваны, а лицо застыло в жуткой гримасе - улыбке, которую можно увидеть только в кошмарах.

И звук резко прекратился.


Меня зовут Ричард Квинт, я был капитаном "Бальбоа". Экипаж состоял из двенадцати человек: десять мужчин, включая меня, и две женщины. Задача была спустить контрольно-измерительные приборы сквозь газовую поверхность Юпитера и снять видеоматериалы для изучения этой огромной планеты.

Операция была долгая и утомительная, и по её завершении мы возвращались на подстанцию между Луной и поясом астероидов, где большинство из нас должны были получить новые задания.

Джефф Морган был хорошим парнем, и я очень расстроился, потеряв его. Когда мы его нашли, из кулаков (руки были скрещены на груди) сочилась кровь, заляпав униформу. Разогнув пальцы, судовой врач обнаружил, что в каждой руке Джефф сжимал окровавленные комочки плоти - свои уши. Судя по всему, он оторвал их себе сам.

Врач понятия не имел, что с этим делать. Он был ещё совсем молод и служил всего несколько лет. Он и жизни-то ещё толком не видел, не то что смерти.

Он пришёл к выводу, что Джефф не смог вынести звук из космоса и скончался от сердечного приступа. Но мне-то было лучше знать. Мне раньше приходилось видеть такие лица, как у Джеффа, и выглядел он так, словно был напуган до смерти.

По крайней мере, эта мысль первая пришла мне в голову. Но странное чувство охватило меня, когда я ещё раз внимательно осмотрел тело Джеффа. На его лице было запечатлено нечто более жуткое, чем страх, - что-то, от чего у меня просто мурашки по всему телу бежали. Когда я, наконец, распознал это выражение, я был озадачен и сам не на шутку испуган. На его лице застыла радость, а не ужас. Возможно, это было даже нечто большее - это был экстаз.

Джефф Морган умер счастливым.


Звук вернулся через несколько минут, снова обрушившись на корабль и команду. Он определённо подчинялся какому-то ритму, чего в первый раз мы не заметили.

О том, что это такое, мне сообщила Мариан Коттер:

- Это музыка, - сказала она.

Мариан была у нас компьютерным техником. У нее были светлые волосы, остриженные по-военному коротко, и ярко-голубые глаза. Ей было двадцать девять, и даже униформа не могла как следует скрыть её фигуру. Вынужден сознаться, я испытывал к Мариан нежные чувства, выходящие за рамки моих служебных обязанностей. Несколько месяцев работы в замкнутом пространстве с молодой женщиной не могли не повлиять на моё к ней отношение. Дома меня ждали жена и сын, но тесное сотрудничество двух людей часто создаёт иллюзию любви. Конечно, у нас были правила, запрещавшие сексуальные домогательства, особенно для человека в моём положении, так что я держал себя в руках. И в результате из кожи вон лез, отрицая свою привязанность к ней.

Поэтому я, пожалуй, ответил ей излишне резко.

- Вы с ума сошли! - воскликнул я. - Если это музыка - то она звучит из ада.

Мариан ни разу не намекнула, что может разделять мои чувства. Она всегда была подчёркнуто вежлива и разговаривала со мной исключительно по делу.

- Нет, капитан Квинт. Но я знаю, откуда она идёт.

И снова я ответил излишне резко, с долей скептицизма:

- Ну, ладно. И откуда же?

- С Марса.


Конечно же, Мариан оказалась права. Чем ближе мы подлетали к Марсу, тем громче становилась "музыка". В этом Мариан тоже оказалась права: звук действительно был своего рода музыкой. Правда, это больше походило на ужасную какофонию, как будто кто-то собрал все безобразные, фальшивые мелодии, которые когда-либо были сыграны всеми школьными оркестрами в мире. Но, тем не менее, это всё равно была музыка.

Когда мы подошли к Марсу на расстояние в несколько сотен километров, музыка смолкла. На этот раз обошлось без потерь, по крайней мере, среди людей. Однако все наши плёнки с результатами наблюдений по Юпитеру оказались стёрты.*

Плохие новости мне принесла Мариан.

- Вы уверены? - У меня болели уши. Я начинал догадываться, почему Джефф оторвал свои, хотя по-прежнему не мог понять его предсмертного экстаза.

- Абсолютно. Я сначала проверила одну на предмет повреждений, и она оказалась чистой. С остальными то же самое.

Ее поведение меня обеспокоило. Вместо того чтобы по-военному сухо сообщить мне об этой катастрофе, она казалась довольной, как будто ожидала, что это произойдёт.

- Проклятье! Вы хотите сказать, что у нас не осталось ничего, что мы могли бы предъявить руководству по итогам нашей миссии? Все эти месяцы в космосе - и ничего?

- Только некоторые компьютерные данные. Дискеты не повреждены. Должно быть, это из-за музыки - наверное, повлияла частота колебаний.

Слово "музыка" она словно пропела, и в её голосе я почувствовал намёк на удовлетворение. Я не знал, как сформулировать выговор за это, поскольку даже капитан не может контролировать мысли своей команды, однако её отношение к происходящему казалось мне неправильным.

- Вот так сюрприз...

Пару минут я размышлял над случившимся, после чего вернулся на свой пост и уставился на поток данных, текущих по экрану. Мне вдруг пришло в голову, что в нашем представлении Вселенная состоит из электронных импульсов, и это очень слабая точка зрения - на самом деле, её очень легко разрушить. Мне показалось, что я услышал, как кто-то прошептал за моей спиной слово "музыка". Я проигнорировал этот шёпот, посчитав его остаточным звуком - последствием воздействия космической музыки, подобно эху.

После чего я связался с нашим радистом:

- Фаррелл, ты успел зафиксировать источник звука, прежде чем он прекратился?

- Ага. Точное положение я не определил, но сумел засечь его в радиусе шести километров. Он прекратился прежде, чем я смог подобраться ближе.

- А на Марсе есть какие-нибудь работающие группы? Там каким-нибудь образом не мог оказаться кто-то, о ком мы не знаем?

- Нет, я даже пытался связаться с источником, но ответа не получил.

- Что ж, так тому и быть. Спускаемся вниз.

- Но, капитан Квинт... это же отклонение от нашего курса.

- Мы должны это сделать. На наши исследования было впустую потрачено несколько миллиардов долларов. Если мы не выясним, что это был за шум, то велик риск, что следующие миссии тоже будут сорваны.

- Да, сэр.

Я связался с кормовым отсеком, велев приготовить шаттл, а затем стал искать добровольцев для спуска на Марс. Мариан вызвалась первой, и это меня встревожило. Я даже подумывал отказать ей, но мне не хотелось, чтобы она подумала, будто я чрезмерно её опекаю. Кроме того, я был совсем не против её компании в тесноте шаттла.

Но я чувствовал бы себя гораздо более спокойно, если Мариан не выказывала такого явного стремления идти с нами.

Через два часа наш шаттл опустился в неизученной области Марса, в северо-западном полушарии, где почти не было растительности. Этот район представлял собой обширную равнину из красно-коричневой пыли и камней.

Пустынность других планет в нашей солнечной системе всегда наполняла меня невероятной грустью. Словно этим подтверждалось наше полное одиночество в этом уголке Вселенной. Мы пытались связаться с другими разумными существами и не находили ничего, кроме водорослей и пыли.

Но идея музыки, идущей с планеты, которую мы считали практически мертвой, наполняла меня надеждой и одновременно тревогой. Музыка - это не просто произвольный шум. Если тот звук, что шёл с красной планеты, был, как сказала Мариан, музыкой, то я втайне желал, чтобы её создавало нечто разумное.

Конечно, я знал, что мы могли найти этому логическое объяснение. Это мог быть странный радиосигнал или что-нибудь другое столь же обыденное, например, неисправность оборудования научно-исследовательской станции. Если причина действительно была в чём-то подобном, мы могли бы это исправить. Если же это было что-то иное, то я понятия не имел, что с этим делать.

Кроме меня и Мариан в шаттле находились ещё три члена экипажа. Во время спуска к планете мы почти не разговаривали, только иногда мрачно обменивались парой слов, когда необходимо было привести в действие тот или иной прибор. Я решил, что эта неразговорчивость связана со смертью Моргана, а может быть, это был простой страх.

Я погрузился в раздумья. Мне не хотелось, чтобы на моей совести оказалась ещё чья-нибудь смерть.


Одного человека мы оставили в шаттле на связи, а остальные разъехались на мототрайках изучать местность. Все мы были в герметичных шлемах, и каждый из нас имел при себе полный набор инструментов, способных обнаружить большинство вероятных источников музыки. Мы были уверены, что найдём этот источник, если только случившееся не было массовой галлюцинацией.

Когда я смотрел, как Мариан уезжает от меня, я внезапно почувствовал острую боль в груди. Пыль, поднятая шинами её трайка, медленно кружилась вокруг, словно туман во сне, и меня охватила тоска. Я направился к востоку от шаттла и некоторое время ехал, ничего подозрительного не замечая.

Не прошло и часа, как со мной связался один из членов разведывательной группы, Гэри Миллер.

- Капитан, у меня кое-что есть, - его голос, проходя через наушники моего шлема, казался резким и каким-то металлическим.

- Что именно?

- Я не знаю, как это расценивать. Это вход в подземелье. Вроде пещеры - но она может быть и рукотворной.

- Что-нибудь ещё?

- Ага. На полу есть следы, похоже, тут недавно кто-то проходил.

- Где ты находишься?

- Шесть километров двести метров к северу от шаттла.

- Еду к тебе.

Гэри сказал, что будет ждать меня снаружи, возле входа в пещеру. Я сообщил в шаттл о том, куда направляюсь.

Едва я закончил передачу, как снова зазвучала музыка, от которой задрожала земля. На этот раз создавалось впечатление, что её сопровождают голоса, миллион поющих и визжащих голосов.

Всё это походило на какую-то дикую неблагозвучную оперу.


По дороге к Гэри мой трайк сломался, и последний километр я вынужден был идти пешком. Я попытался связаться с остальными и запросить помощи, но радио выдавало только статические помехи. Приблизившись к точке, указанной Гэри, я увидел две плиты красного песчаника, выпирающие над поверхностью планеты, образуя треугольник - вход в пещеру. Снаружи стояли два припаркованных трайка, однако самого Гэри нигде не было видно. Теперь я уже был уверен, что странная опера доносится из пещеры.

Едва передвигая ноги из-за близости к источнику музыки, я побрёл к треугольному входу. Хотя я и принял меры предосторожности, установив в свой шлем дополнительную защиту для ушей, звук всё равно проникал вовнутрь, отдаваясь в голове.

Я остановился и осмотрел трайки. Один из них принадлежал Гэри. Второй - Мариан. Они что, вошли туда, собираясь исследовать пещеру самостоятельно?

Я осторожно шагнул в тёмный проём, поводя вокруг фонарём и внимательно рассматривая первые несколько метров. Набор инструментов Гэри лежал на полу пещеры; его жидкокристаллический дисплей показывал сеть подземных туннелей, ведущих вниз от входа в пещеру. Насколько я знал, за время предыдущих исследований Марса никто никогда не докладывал о существовании таких туннелей. Нам ещё многое предстоит узнать об этой планете.

В этот момент раздался резкий всплеск музыки, и жидкокристаллический дисплей взорвался. После чего музыка мгновенно смолкла. Я сделал глубокий вдох, попытавшись привести чувства в порядок.

- Гэри? Мариан? Где вы, чёрт побери? - похоже, пещера заглушала звук моего голоса, выходившего из встроенного в шлем коммуникатора. Когда я попытался связаться с шаттлом, радио по-прежнему выдавало лишь статические помехи. Я мог бы вернуться назад на одном из трайков, но я сомневался, что у меня было на это время. Так что я решил попробовать немного разобраться самостоятельно, а затем вернуться, если мне потребуется помощь. У меня с собой были нож и парализатор, однако особой уверенности в себе они мне не придавали.

Пол пещеры был неровным, он наклонялся под углом и постепенно приводил к той точке, где сходились отверстия трёх туннелей. Я проверил свои инструменты - они по-прежнему функционировали. Тогда я попытался зафиксировать местонахождение Мариан и Гэри. Экран показывал, что кто-то стоит прямо посреди тоннеля.

- Гэри?

Я нашел его метрах в шести от входа.

Его тело находилось у стены, шлем отсутствовал. На лице отражалась та же ужасная смертельная безмятежность, что и у Джеффа. Ушей также не было: они были аккуратно отрезаны, ровно по линии головы. Нож был всё ещё зажат в его руке.

Ледяная волна страха прокатилась по моему телу. Что, если бы я обнаружил в таком виде Мариан? Что, если остальной экипаж уже мёртв? Я вышел из туннеля и снова проверил показания приборов. Экран показывал две фигуры, продвигающиеся вглубь левого тоннеля. Одной должна быть Мариан, однако вторая была гораздо выше, и её движения были странными, не похожими на движения человека.

Тоннель спускался под углом, уводя меня все глубже и глубже в недра планеты. Продвигаясь дальше и останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы оглянуться назад, я заметил, что стены в тоннеле гладкие и однотипные, а арочный свод представляет собой идеальный полукруг, что явно указывает на его искусственное происхождение.

Когда я продвинулся вглубь тоннеля на полтора километра, произошли два события. Во-первых, снова зазвучала музыка. А во-вторых, у меня отказали приборы, и мне пришлось продолжить свой путь с одним только фонариком, руководствуясь лишь своими чувствами.

Чем дальше я спускался, тем громче становилась музыка. Я боялся, что она сведёт меня с ума прежде, чем я достигну своей цели.

Затем снова послышались голоса. Миллионы голосов. Пение и крики. Они казались мне просто бессмысленным шумом, кроме одного - особенного - голоса, который прорвался сквозь все эти вопли. Это был голос Мариан, и прозвучал он у меня в голове.

- Вернитесь, - сказала она. - Оставьте меня здесь.

Я ринулся вперед, более чем когда-либо убежденный, что Мариан необходимо спасти, и даже не думая о собственной безопасности.

Музыка становилась всё более угнетающей, когда тоннель начал поворачивать. Я вдруг осознал, что здесь довольно жарко. Должно быть, я спустился вниз уже как минимум на два километра.

Я не особенно религиозный человек, однако жара усиливалась, музыка словно молотком стучала у меня в мозгу, и я стремительно терял надежду найти Мариан живой. Поэтому я молился всем богам, которых только знал.

- Возвращайся!

- Нет, ни за что, - ответил я голосу, прозвучавшему у меня в голове. Откуда-то из-за следующего поворота по тоннелю разливался свет, и фонарь мне стал не нужен. Я медленно приблизился, обливаясь потом под герметичным костюмом. Мне страстно хотелось снять его, сорвать с себя шлем - и плевать на последствия.

За поворотом открылась огромная пещера, растянувшаяся на полкилометра в поперечнике. Ее потолок был настолько высок, что терялся где-то вдали, я даже не мог его разглядеть. Три стены светились, и исходящий от них свет был столь же яркий, как дневной свет солнца. Четвертая стена отдалённо напоминала соты - она была испещрена тысячами глубоких круглых отверстий, заполненных лишь темнотой. Музыка и голоса исходили именно из этих отверстий.

И там была Мариан. Костюма и шлема на ней не было, а сама она была вертикально привязана к платформе напротив сот. Хоть я и находился от неё метрах в десяти, я видел кровь, текущую у неё из ушей. Ее лицо являло собой картину абсолютного экстаза, и она неотрывно смотрела на кого-то.

Я повернулся, чтобы посмотреть, кто или что там стоит, и увидел фигуру в красном плаще, ростом где-то метра в два с половиной. Это существо, вытянув руки, неистово размахивало ими в направлении испещрённой отверстиями стены, словно дирижировало музыкой. Фигура его казалась туманной, но при этом будто осязаемой, полупрозрачной, но реальной. Словно у призрака.

Затем Мариан увидела меня. Вместо того чтобы заплакать от облегчения, как я ожидал, она испустила ужасающий крик. Я было подумал, что она кричит в знак протеста против моего присутствия, однако её глаза были прикованы не ко мне, а к призрачной фигуре.

Незнакомец обернулся. Когда его руки опустились, музыка резко прекратилась.

Капюшон красного плаща упал, обнажив лицо. Трудно описать, что я почувствовал, увидев этот кошмарный лик. На меня нахлынул ужас, от страха всё во мне трепетало, сердце грозило разорваться в груди. Его лицо не было ни человеческим, ни звериным, оно не было похоже ни на лицо мужчины, ни на лицо женщины. Его облик, казалось, собрал в себе все уродства человечества. Гноящиеся язвы покрывали болезненно-жёлтую плоть. Гной сочился и из искривлённых, разорванных губ, над которыми виднелись две отвратительные дыры вместо носа. Его глаза были похожи на водянистые серо-зелёные огненные шары. Волос на черепе не было. Ушей тоже.

Он поднял руку и указал на меня. На его костлявых пальцах почти не было плоти, а один из чёрных ногтей был сорван. Изуродованные губы разомкнулись, и он издал какой-то совершенно непонятный звук. Его дыхание, разносившееся по всей пещере, источало запах серы и озона.

Я поперхнулся, после чего с трудом заставил себя отвести взгляд от твари и направился к Мариан.

- Возвращайтесь на корабль! - черты её лица были искажены от страдания. - Оставьте меня здесь!

Я продолжал идти, пока меня не остановил ледяной удар по спине. Этот удар не причинил мне вреда - просто таким образом эта тварь заставила меня снова повернуться к ней лицом.

Льющаяся потоком речь существа вдруг стала понятной. Голос его был глубоким и рокочущим, отдалённо напоминая раскаты грома.

- Мне нужна только она. Возвращайся в свой... свой корабль - и я пощажу тебя.

Я сдуру направил на него парализатор. Тварь согнула свой лишённый ногтя палец, и пистолет в моей руке исчез.

- Какого чёрта? - я оглянулся и вклинился между Мариан и чудовищем. - Ты не имеешь права похищать членов моего экипажа, - выдвигая какие-то требования этой твари, я остро ощущал собственную ничтожность.

- Она пришла по своей собственной воле.

- Сомневаюсь в этом.

Лицо Мариан расслабилось. Несмотря на связывающие её веревки, она казалась вполне довольной своим пребыванием в плену.

- Это правда. Я - я сама стерла ленты с записями о Юпитере, благодаря чему смогла приблизиться к музыке.

- Ты несёшь вздор. Я заберу тебя отсюда, - я взглянул на внушительную фигуру существа. Шансы победить его в схватке казались мне весьма сомнительными. - Так или иначе.

В пещере было настолько жарко, что мне стало трудно дышать. Я попытался выиграть время, чтобы что-нибудь придумать.

- Кто ты? - спросил я у твари.

- Демиург.

- Что? Мариан...?

- Он Демиург, он же тебе сказал.

- И что это значит, чёрт побери?

- Создатель Вселенной.

Я послал Мариан взгляд, ясно говоривший, что она сошла с ума, однако она ничего не заметила.

- Мариан, не говорите ерунды.

- Это не ерунда. Это правда. Я знаю это, чувствую сердцем. Я знала это с того самого момента, как услышала его музыку. Вы должны быть благодарны, что вам так повезло - увидеть существо, которое сотворило...

- Хватит, Мариан. Приди в себя, - судя по выражению лица, она была искренне убеждена в том, что говорила, и мне стало её жаль. - Это всё из-за проклятой музыки - как ты её называешь. Она свела с ума Джеффа и Гэри, а возможно, и кого-то ещё. Она слишком сильно действует на тебя, заполняя твою голову бредовыми идеями. Разве ты сама этого не видишь?

Она отвернулась от меня, и я почувствовал себя отвергнутым. Существо шевельнулось, привлекая моё внимание.

- Я действительно Демиург, - во время разговора он двигал руками, и каждый жест сопровождался мягкими приливами музыки и голосов, исходящих из отверстий. - Я создал Вселенную, ваш мир и всех вас - всё, что вы видите, к чему прикасаетесь и что ощущаете. Я знаю всё о вас, в том числе все ваши языки, ибо они созданы мною. Целую вечность, на протяжении бесчисленных веков я находился в изгнании на этой бесплодной планете - отвергнутый моими созданиями, в то время как они поклонялись ложным богам и не замечали мои песни.

Глядя на него и слушая его рокочущий голос, я дрожал от страха и благоговения. Я ничего не мог с собой поделать, я чувствовал, будто стою перед лицом того, что находится за гранью моего понимания. Чем бы ни была эта тварь, она искренне считала, будто создала Вселенную. Однако эта идея не укладывалась у меня в голове. Весь мой жизненный опыт говорил о том, что это существо было всего лишь спятившим чудовищем, и решительно ничего не могло убедить меня в обратном. И тем не менее, вопреки всему, его слова проникли в моё сознание и достигли тех потаённых уголков разума, где хранились сомнения в той реальности, в которой я вырос и которую привык воспринимать без вопросов. И внезапно оказалось, что я не могу выставить ни одного известного мне бога - ни в качестве защиты, ни в качестве аргумента.

Следующий вопрос я задал, скорее, для того, чтобы успокоить его, нежели попытаться понять. Я надеялся найти в его броне какую-нибудь щель, которая могла бы подсказать мне, как освободить Мариан и спастись самому.

- Ваши песни? - прошептал я.

- Мои песни звучат повсюду, однако люди не признают их. Я пою в тумане бытия, в материи вашего сознания. Я здесь, я даю жизнь каждому вашему вдоху. Моя музыка заставляет вращаться этот мир и поддерживает непрерывную работу звездного механизма для того, чтобы человечество продолжило своё существование. Но моя прекрасная музыка была отринута как несущая зло, в то время как менее важная музыка ваших ничтожных богов была возвеличена.

Однако на этот раз Демиург не достиг цели, хотя я и обнаружил, что грубая поэзия его речи каким-то образом успокаивает и расслабляет меня. В какое-то мгновение мне показалось, что я понял, о чём он говорит. Буквально на самом краю сознания - идея, мысль, всеобъемлющая концепция мира, которая сводила на нет мой ничтожный, эгоцентричный взгляд на вещи. Я всем своим существом потянулся за этим осознанием - прикоснулся - и потерял его. Но самое страшное - я почти понял тот экстаз, который сулило принятие его музыки, признание того, что несёт в себе эта музыка и чего это чудовище хочет от человечества. В некотором смысле, это было равносильно тому, чтобы встретиться с Богом и понять его.

Но в некоторых обстоятельствах даже от Бога могут отречься, и в конечном итоге я понял, что чувствую лишь жалость к этой твари. Передо мной стояло жалкое создание, введённое в заблуждение грандиозными замыслами, способными остановить самого смелого Наполеона.

Я попытался перевести разговор обратно в реальный мир и указал на Мариан:

- Зачем она вам?

Демиург зарычал:

- Я потерял терпение, ожидая, когда же люди признают меня. Я поклялся уничтожить всё это - все мои творения, - если не найду хотя бы одно человеческое существо, которое сможет безоговорочно полюбить меня; одного человека, который сможет слушать мои произведения и понять меня. Я сочинил эту оперу Вселенной - для всего мира, для человечества, чтобы дать вам последний шанс. Я послал свою музыку звучать среди планет, среди звезд, надеясь, что она достигнет того, кто узнает, поймёт и полюбит её. В ней - все мои страдания и всё, что присуще человечеству, включая всё добро и зло, - он указал на отверстия, откуда, словно в ответ, раздался краткий всплеск музыки. - Вот почему она свела некоторых из вас с ума. Здесь всё.

- Всё?

- Всё в совокупности - начало и конец времени, бытие и небытие всего сущего. Это покажет людям, что я достоин их поклонения, и свергнет Бога с его пьедестала.

- Но что должна делать со всем этим Мариан?

- Мне нужен был только один человек, способный понять меня, один человек - чтобы я позволил вселенной продолжать своё существование. Мариан и есть то человеческое существо, которое я надеялся найти, - он издал звук, похожий на судорожный вздох. - Этого достаточно. Унеси это знание с собой и возвращайся назад, - с этим он отвернулся от меня и поднял руки, снова приготовившись дирижировать.

Я посмотрел на Демиурга, затем на Мариан, размышляя, что же лучше сделать в такой ситуации.

- Идёмте, Мариан.

На какую-то секунду она напряглась в своих путах, а затем легла на спину. Улыбка, возникшая на её губах, охладила мои надежды.

- Я не вернусь.

- Вы умрёте.

- Мне всё равно. Радость и счастье, которые меня переполняют, важнее, чем жизнь или смерть. Важнее всего на свете.

Руки Демиурга резко опустились вниз, и музыка взвилась, резонируя в пещере и переходя в ужасное крещендо, сотрясавшее всю планету. Я понял, что это последнее выступление Демиурга, и его инструментом на этот раз является сам Марс.

- Неужели вы не понимаете? - крикнула мне Мариан, слёзы радости катились по ее щекам. - Демиург написал эту оперу - только для меня.

- Я не могу оставить вас здесь! Это неправильно!

- Я не слышу вас, - её улыбка стала настолько широкой, что лицо словно раскололось на две части. Ее униформа вспыхнула пламенем, а затем исчезла, обнажив её тело для этой чудовищной оперы. Каждый мускул сжимался в безжалостном ритме мелодии, каждая жилка была напряжена, - но не впитывая музыку, а, как я понял слишком поздно, становясь ею.

Вокруг нас стали рушиться стены. Земля подо мной содрогнулась. Я побежал к Мариан, потянулся к ней - и схватил лишь воздух. После чего я упал, несколько раз перекувыркнулся и пополз обратно к туннелю.

Моя голова была наполнена прекрасной музыкой и краткими вспышками радости. А затем всё заволокла чернота, и я провалился в пустоту.


Это был жуткий полёт, путешествие с мертвецами, однако я каким-то образом сумел привести свой корабль-призрак обратно на подстанцию. Мне пришлось пережить нелёгкое объяснение с начальством. Мой рассказ они посчитали бредом сумасшедшего. Думаю, я этого ожидал. Так или иначе, я не смог объяснить, почему в корабле были уничтожены все коммуникационные системы. Как не смог объяснить и того, почему бóльшая часть экипажа была мертва, или почему двое человек пропали без вести, или почему я единственный остался в живых. По крайней мере, я не смог объяснить эти вещи общедоступными терминами.

Разумеется, следователи ничего не нашли на Марсе. Никакой пещеры. Никаких туннелей. Никаких следов Мариан или Гэри.

Позже, когда я сообразил, как должно писаться это слово, я нашёл "демиург" в энциклопедии в тюремной библиотеке. О Демиурге упоминалось в тайных преданиях некоторых забытых религий - значит, одно время люди верили в него. Может быть, они поверят снова. Возможно, им стoит в него поверить. Мне кажется, именно поэтому он пощадил меня, именно поэтому музыка не довела меня до самоубийства - чтобы я мог рассказать людям о Демиурге.

Конечно, я не уверен, что сам верю в него. Я не знаю, что он такое и откуда он пришёл. У меня нет на этот счёт даже предположений... кроме, разве что, одного - может быть, в нашей Солнечной системе всё-таки есть другая жизнь. Может быть, мы не так одиноки.

Я знаю, что где-то там Мариан, возможно, по-прежнему жива и слушает музыку призрака, который утверждает, что он является создателем Вселенной. Чем бы ни был этот звук, но впечатление он производит грандиозное, и кто-то должен его слушать. А ещё я теперь знаю, что Вселенная - это нечто большее, чем пучок электронных импульсов, и мы должны оказывать ей больше уважения. Взрыв, который недавно разрушил Марс, должен был кое-что сказать нам, если только у нас есть уши, чтобы услышать.

Сейчас я жду того дня, когда меня выпустят из тюрьмы. По крайней мере, это позволяет мне хоть на что-то надеяться, даже если жизнь никогда уже не будет для меня прежней. За эти годы я сильно постарел, и у меня нет семьи и нет работы.

А ещё у меня нет ушей, и я до сих пор не могу изгнать из головы песню Мариан.

_________________________
* Этот рассказ был написан в 80-х годах, поэтому не стоит удивляться магнитным плёнкам с записями, дискетам с компьютерными данными и т. п. (прим. пер.)

Наверх